https://youtu.be/c2a_1jxp4_A?si=t2c4bqJWysyMFSuO

 

АВ:

Как говорится, у меня другие ценности. Но самое главное, что ценности. А пока ценности, считай, что жопа. Ну жопа – это не страшно, жопа – это тоже место для жизни. Так что живём дальше своей жопой.

Клиент:

И главное этим ткнуться.

— О! Наконец-то я услышал по делу! У человеков там разумное, вечное, важное, что и нас не обходит, но мы-таки прорываемся, бывает.

— Ну вот, сколько натыкался, столько и имею…

— Нихрена! Опять врёшь себе. Как может быть, сколько натыкался, столько и имеешь?! Столько – это опять определение, это суждение, это сравнивание с чем-то. Сколько натыкался, это да, а столько и имею, это как? Как ты определишь, что ты имеешь? По тому, как тебе кажется, то есть опять через ожидание результата? Сказал главное, что этим ткнуться можно. О! Вот эта фраза достаточна, потому что не ткнулся – не жил. Ибо ты – это тык, буковку всего прибавить. Мне понравилось, у кого-то выскочило: ты – тык, то есть тык – жизнь. А человеки – это «цена желания – жизнь», то есть за счёт жизни исполняют желания, намеченное, нужное, вожделенное. А у нас ты – тык, тык – это жизнь. Вот как разглядеть, что тык – это жизнь?

В тыке есть действие, а всего, что на действие обычно понакручено, нет. Тык – это наименьший возможный заезд в интервале видения объектным различением, в нем нет всей многосложной атрибутики бо́льших по степени отставания, по степени проявления заездов. Наш мир – мир взаимодействия, всё остальное, чем и в чем, как нам кажется, мы живём, таким представляется по отставанию видения реальности. Отставание – это то самое “кажется” и есть. Из этого “кажется” среда творится, проявленность возникает – из области неустаканенных взаимодействий формируется область устаканенных взаимодействий, относительно нашего видения: прохождение же идёт, и вот там, где оно уже пришло по степени прохождения однозначности плотности взаимодействия, проявленность “появляется”. Или «проявляется», то есть является повторно, как кажется тому, что образовалось как комплекс по роду этого из его проявления (отставания видения) теми повторами разноскоростного прохождения одного и того же – среда творится, вступает во взаимодействие с уже имеемым, по ходу чего находятся новые связи. Там, где они ещё не устаканились, там наша область интеллектуальных объектов, а там, где уже устаканились, там область так называемых физических объектов. Ну а мы путаемся по отставанию видения в их свойствах. Для того и путаемся между тем и тем, чтобы всё это творилось, ибо, если путаться не будем, мы же будем видеть, как есть, а когда как есть, какое там творение, когда ты и есть вот тот самый тык, когда там только тык. Мы же выражаем реальность в месте достаточности средотворения, поэтому мы выходим из отставания, сдуваем остроту его проявления и видим жизнь в тыке, а не в том, какими кажутся взаимодействия между объектами, пока они не сотворились таковыми, пока не устаканились. И так идём в направлении встречных, которые будут на всё смотреть как на подходящее к ним, то есть встречать. Встречать или быть этим самым тыком, но в степени, в которой достаточно «тыка мыслью», чтобы таковой была вся реальность в ее проявлении, которой тогда не надо проявляться объектно (материально, где якобы «частицы» – переносчики взаимодействия), ибо оно уже пройдено через ступеньку. Когда так будет, поговорим.

Пускай философы накручивают, наверчивают про будущее, которое якобы можно разглядеть из сегодняшнего. Из сегодняшнего никакого будущего нет, ибо сегодняшнее не продолжается в том же виде, не пролонгируется (о, как завернул), ибо оно изменяет самому себе. Но человеки этого не замечают, поэтому порядок наводят. А мы это замечаем, поэтому наведение порядка нас не удовлетворяет, мы начинаем догонять себя, выходить из отставания. А выход из отставания выражается в области замечаемого сдуванием остроты реагирования, условно, так как никакого реагирования нет, ну или сдуванием остроты выражения по любому, как кажется, поводу. Вот когда ты разглядишь, что у тебя везде разная острота есть, но везде, везде, везде, и всё это все та же острота, просто по-разному в область замечаемого выпавшая, и ею можно манипулировать, её можно снижать не в области замечаемого, а как таковую, и это снижение выразится сменой самоощущения всякого и навсегда – о, тогда ты живёшь как богомаз, а не как человек. То есть не учишься у других, а изменяешь любому своему кажущемуся выражению. И тогда у тебя пробой на пробое смены видения по самоощущению, но они воспринимаются не как прозрения и откровения, как у человеков, а как в манной каше: вот так оно всё гладко-гладко, вдруг, комочек, гладко-гладко, вдруг, комочек: вот у меня сегодня комочек, я его собой выразил, давай следующее. И никаких «вау!».

— Ну вот, я на слове “острота” как-то вскинулся, сразу за живое задело прямо-таки.

— Острота – это не острое, острота – это любое выражение, но у него есть мера остроты. Вы всё время отмечаете и замечаете то, что из вас лезет, как неудобное вам “а-а-а-а”, и там оно крышу сносит, “а-а-а-а” – вот, типа, острота. Нет! Острота – это вообще любое выражение, а вот у нее бывают степени. Вы замечаете самую высокую меру, степень, выраженность остроты того, что попадает в вашу область замечаемого. А задача – эту область замечаемого растянуть до любого вашего проявления и замечать любое проявление как лезущее, уравнять все проявления, какие бы они ни были по остроте. Сейчас вы их пока по остроте судите: вот это неудобно, так как сильно из меня лезет; вот это можно потерпеть; а вот это туда-сюда, терпимо (но тут уже вы на одолеете, пока я не одолею). Я одолел: высокоострое совсем – не лезет и не трогает, причём по всем аспектам, поэтому я его не замечаю; среднеострое – до вполне удобного для работы; ну а малоострое еще в работу не пошло, но там интересный расклад по тому, что я уже самоощущаю, то есть до чего я добрался в догонянии, в выходе из отставания. Вам мой расклад ничего не даст, у вас там свой путь, и до чего доберетесь, опишете. Сейчас описываешь то, что сейчас имеешь. Продолжай описывать.

— Ну, как-то нет противления. Вот именно так я и услышал вот это как подтверждение своему пониманию остроты. То есть острое же оно всё, вот вообще всё.

— Не острое всё, а острота есть везде. Не загоняй в определённость, иначе это не тык. Ибо всё – это реальность. Любое ограничение, выраженность из любого ограничения – это проявление реальности. И, соответственно, чем глубже отставание, тем ограниченнее проявление, ну и тем более оно себя всем считает, а мы как раз изменяем этой выраженности. Поэтому я буду настаивать на том, чтобы ты говорил более доходчиво для большего круга слушающих тебя. Собственно, чем я в этих всех речах выражен: чётко осознавая свою необразованность и безграмотность, я вовсю стараюсь интерпретаций столько накидать, чтобы каждому слушающему при его достаточном со мной взаимодействии было понятно, что я пытаюсь показать.

— Более конкретное определение, что я имею в виду, когда говорю “острота”. То есть острота конкретно в чём-то или просто острое реагирование. Любое – это уже острое.

— Тогда пользуйся термином “высота остроты”. Если у тебя не получается самой остротой манипулировать, самим словом, выражением, термином “острота”, тогда про высоту остроты говори, тут всё сразу на место становится. Острота, она всегда есть. Острота – это острота, это качество. Мы само качество отменить не можем, острота будет всегда. Но мы можем заниматься остротой, то есть этим качеством: высокое убирать, потом среднее убирать, потом низкое убирать, но саму остроту мы никуда никогда не денем. А ты оперируешь остротой: “Я вот остроту убрал”. Нет, ты убрать остроту не можешь, ты можешь убрать высокую остроту, потом среднюю, потом низкую. И то, низкую мы уже убрать не можем – это пределы объектного различения по эффекту-ВИР. Высокая острота – это как вижу, такое есть – эффект-ВИР в степени «реальность». Средняя острота – это как должно быть по моему видению, то есть в имеемом можно что-то изменить, чтобы как должно быть было – эффект-ВИР в степени «истина». И в степени «важно» – вот сейчас такое встретилось, а через секунду его выдавит что-то другое, живу текущим преходящим. Это три степени остроты реагирования, если тебе еще кажется, что ты реагируешь на что-то или выражаешься вот такой-то остротой по такому-то, как кажется, поводу.

Отсюда же объяснение, что значит “кажется, что реагирую”. Ты не реагируешь, тебе кажется, что ты по такому-то поводу выражаешься так-то. Если бы не было отставания и выражения эффектом-ВИР в любой его степени в данный момент в этом месте, то ты бы так по этому поводу не реагировал, ты бы его в упор не заметил. Он бы не был замечен точно так же, как любой объект из тех, что тебя окружают, но не попали в область тобой замечаемого. Масса объектов тебя окружает, ты с ними взаимодействуешь, а у тебя никакой реакции на них нет – ты их просто тупо не замечаешь. Мириады объектов вокруг, но что-то ты не реагируешь на них. Отсюда вывод: никакого реагирования, по сути того, как ты на это смотришь, нет. Как ты смотришь? Тебе представляется, что что-то в среде, тебя окружающей, на тебя влияет, ты реагируешь на него, поэтому ты вот такой-то. Нет, ты такой не из-за этого, а ты такой потому, что ты в таком-то отставании. Убери отставание – и на это же реакции не будет, а соответственно, ты будешь не такой. Что значит “ты будешь не такой”? Ты не будешь себе казаться таким. Ты выражение реальности по ее текущему тобой месту ее проявления, а что там тебе кажется – это твои личные трудности. Поэтому я и смещаю все к тыку. В тыке минимально возможно для нашего места кажется. Тык – это наименьшая из возможных по области замечаемого степеней заезда. Образно говоря, будучи в тыке, нельзя заехать во что-то настолько, чтобы проявиться кажущимся как интеллектуальный объект. Тык – это уже граница области объектного различения, из которой мы выйти, пройти правее её, выйти из отставания дальше своего места в теле проявленности не можем. А раз объектное различение мы преодолеть не можем, тык всегда останется для нас крайне правым выражением видения по области замечаемого. А он с точки зрения нашего сегодняшнего отставания никакой смысловой нагрузки не несёт. Тык и тык – свойствами интеллектуального или физического объекта по самоощущению не обладает. Поэтому тыком мы уравниваем все, что видится за его пределами: все ценности, важности, обязательности кажущегося как объекты и по роду этого.

А поэтому я предлагаю: заметил, что что-то лезет, заметил его как лезущее – ткнись этим вправо. Вот этот тык завершает выраженность любого проявляемого тобой, замеченного тобой как лезущее. Лезет и замеченное тобой как нечто, и замеченное как твое отношение к нему, что так разделено на внешний мир и тебя в нем только в рамках области замечаемого – так кажется по отставанию видения реальности. И то лезет, и то лезет. Вот они уровнялись – они просто лезут. И тогда неважно, высокой остротой, средней остротой или малой остротой это лезет. Ты просто отрабатываешь его как вот так, но лезущее, стыкивая его вправо.

Тебе непонятно, как это все работает, ты спрашиваешь. Мне непонятно – я интерпретирую. Но оба тыкаемся. И это решает все. Тыкайся, и оно само разберётся. Но пока мы из говорильни выйти не можем, так как заезжаем по наличному отставанию видения, мы будем в этом заезде ковыряться. Я буду его выражать по-своему. Сейчас для меня ещё достаточно важными являются эти определения: как, что, зачем, почему. Я придираюсь к тому, как ты говоришь – это проявление моего отставания. Это не важно. Главное, как я себя самоощущаю. А самоощущаю я себя всё больше живым в тыке, в самом тыке, в этом обезличенном выражении, так называемом. Оно обезличенное не само по себе. Обезличенное оно с точки зрения того, как человеки видят всякую малость, попавшую им в область замечаемого уж точно не по их воле и не по их выбору, из нее целый мир строят. А у меня весь мир вот этот человеческий, который великим, многосложным и бескрайним кажется им по отставанию, превращается в тык. Я его самоощущаю всего лишь тыком, с которого он начинается и из которого он состоит по их отставанию видения. И вот эту разницу я пытаюсь объяснить, ибо еще надо объяснять, потому что тому, кто еще тыком не живет достаточно, нужен этот переход. Вот мы его тут и осуществляем по образу и подобию меня, потому как я этот переход собой представляю. Другого я вам предложить не могу. А я его делаю по образу и подобию моего видения реальности, то есть это реальность такая – она прохождение однозначности. Другой реальности я описать не могу, кроме той, которую я вижу, а вы тянетесь к тому, кто вам достаточно подходит для взаимодействия по вашей выраженности. Если б не ко мне тянулись, тянулись бы к кому-то другому. Самодеятельностью тут не занимается никто. Все под кем-то, выражающем собой какое-то видение одного – реальности.

Человеки – на плечах гигантов и воплощая мечты предков, упрочивая их достижения и стремясь ко все более с точки зрения кого-то. Нет идей самих по себе, любую идею кто-то выразил, а там – пальцем в небо, попал, не попал. Ну вот, философия, например. Ее всякий человек воспринимает как вещь в себе: вот есть «философия», она – это что-то крутое, она есть. А мы ее понимаем как изобретение какого-то человека, которому заняться было нечем, кроме как придумать какую-то фигню, которую он по своему видению по эффекту-ВИР в степени «реальность» разглядел и принял за истину в первой инстанции, вот как вижу, такое и есть; расписал это, сторонники нашлись по волне проявления, и вот они все там тусуются с тех пор и до сегодня. То есть философ придумывает, как должно быть с его точки зрения, и всех ведет туда. И насколько сколькие туда попадут, настолько эта философия жива. Полностью в предполагаемое еще никто не попал, коль все философии живы и здоровы, ибо если бы хоть одна из них сработала, все остальные на этом бы и кончились. Но нет, все живы и здоровы, и все куда-то ведут, а ведомые ими свято верят, что идут туда, куда надо. Кто свято верит? Те, кто совпал достаточно с таким представлением того самого мира, который якобы ожидает человеков по ходу их деятельности. Вот они эту деятельность разворачивают в плане того, что представлено этой философией. Посмотри вокруг – философий как грязи и каждый там, выпучив глаза, шпарит. Религий как грязи, государств как грязи, в каждом государстве сообществ как грязи, в этих сообществах субсообществ как грязи, в этих субсообществах индивидов как грязи, эти индивиды каждый разный, не такой как другой, они друг с другом трутся, и этих трений как грязи. Никогда не договорятся, потому что все разные, а в целом это человечество – это средотворители. Вот они этим и заняты, они средотворят. Они стремятся к достижению лучшего со своей точки зрения, а достигнув его или достигая его, что без разницы, за это цепляются – за само достижение или за достигнутое (это так называемое достаточное совпадение), а соответственно, останавливаются в этом, кроме него ничего не замечают, а соответственно, вокруг них по прохождению что-то проскакивает, а что-то не проскакивает, но по-любому меняет своё положение относительно них, и их место меняется по взаимодействию, и, соответственно, противоречия возникают там, где только что всё было в порядке, и они вынуждены опять взаимодействовать, то есть не сидеть на попе ровно, их вышибает из достаточного совпадения, то есть они выражаются недостаточным совпадением, где им опять что-то не так, раз оно недостаточное совпадение, где виноват кто-то, где нужно делать так-то, где они в неадеквате, коль наелись, а сделать с этим ничего не могут – вот они там всё время трутся-трутся-трутся – механизм работает – среда творится. Но реальность-то вправо перетекает, и среды как области объектного выражения становится когда-то достаточно для того, чтобы средотворение не было пиковым, так скажем, выражением, и появляются те, кто этим наедается, и им самоощущаться в этом становится недостаточно. Вот они и занимаются выходом из отставания, из проявления, из видения из ограничения. А его как выразить? Тоже ж взаимодействием. И вот находится взаимодействие, которое оправдывается как некое тыканье, в котором нет иерархии смыслообразующих начал каких-то, а крайним и достаточным смыслообразующим началом является просто его объектное различение. Вот это и есть тык, есть и всё, хватит, больше ничего не надо: никаких характеристик, свойств вот таких-то, таких-то, отличных от других. Тык, он и в Африке тык. Вот для этих товарищей тык – это жизнь. Для человеков: цена желания – жизнь, то есть они за счёт связности своего комплекса исполняют эти желания, то бишь средотворят. А у богомазов: ты – тык, жизнь – это обесценивание желания. А что такое обесценивание желания? Это тот самый тык, в котором ничего нет, вот он есть, и всё, этого достаточно. Вот до него добираемся. Богомаз – это переход, а не что-то фиксированное как у человеков: увидел, пошел, победил. Мы тык осваиваем, а он уже все организует, как и куда надо. Для нас тык – это образ жизни. До этого образом жизни был заезд, суждение по себе.

Так что буду цепляться к словам. То, что ты уже организовался и там что-то тыкаешься, это дело. Чем тыкаешься – без разницы, то же дерьмо лезет, какое всегда лезло. Другого не будет. И у него всегда будет острота, но эта острота будет изменяться от высокой в сторону слабой. Насколько она изменится? Ну, тут очень просто: хочется до удобного добраться. Удобно – это когда достаточное правое взаимодействие. Вот достаточно тыков – это ощущается как удобное. Поэтому у нас задача добраться до достаточного тыканья, поэтому мы развиваем тыканье, а не самоощущение, а не видение и всякое прочее, которое мы описываем как происходящее с точки зрения «как устроено по прохождению», которую предлагаем взамен описанию человеческому «как устроено с точки зрения какого-то проявления». С нашей точки зрения всякое проявленное устроено одинаково – по нашему степенному видению, поэтому всякое лезет. Вот и замечай, что что-то лезет, тыкайся этим, всё у тебя нормально: какое там у тебя там описание – какое тебе присуще, то и есть, не все ли равно; главное, что тык есть. Ты тык развивай, а остальное само вылезет, как ему там положено. Оно и было само, тут всё само, а нам там кажется, что как-то что-то. И по твоей сборке, по твоему комплексу оно будет как-то проявляться, ты это будешь как-то самоощущать, а вот этим самоощущением будешь жить. И удобным тебе самоощущение, то есть мир, который ты видишь, и ты сам, будет тогда, когда тыканья будет достаточно. Поэтому занимаемся достаточностью тыканья, потому что это решает все вопросы. И это уже, я так понял, дошло, пробился я уже, что тыканье ради тыканья. Тебя эта моя установка уже не напрягает, и от слова «тык» тебя не коробит – принимается спокойно, ты уже в теме. А сам будешь долго и нудно этим тыканьем противопоставлять сам себя самому себе, туда переходя. У меня уже явно следующий этап прет самодостаточности вообще любого самовыражения, потому что оно потеряло степень острой выраженности. А когда такая измена произошла, то самоощущение перестраивается на другие рельсы, что называется. Самоощущаешь не через то, через что самоощущал себя раньше. Вот это я пытаюсь описать как возможность заниматься самим тыканьем, видеть себя через стыкивание, когда стыкивание включено в любое текущее отношение как норма его проявления по самоощущению. Работа идет, долбимся. Тебя пока в основном волнует событийка, она же лезет, и самоощущением ты там 99% времени жизни. Что-то ты там замечаешь как лезущее и тыкаешься, но это капля в море по количеству текущих отношений, выпадающих в область тобой замечаемого. Так вот, надо понимать, что количество там особой роли не играет, там играет роль “качество”, то есть, условно, вера в то, что тыканье, оно единственное жизнь, а всё остальное – от него, и хоть деваться от этого остального некуда, но оно нафиг не надо. Сумбур? Да. Потому и выход предлагается непривычный. И им ты сейчас будешь жить, тем более что под это мир подстраивается и выдаёт тебе событийку в высокой остроте выражения, то есть у тебя начинаются проблемы в жизни, в событийке явные, конкретные. Это не оно так совпало, это оно подогналось под это. Это мир так подстраивается. Он тебя не будет отпускать из остроты, пока ты её полностью не пройдёшь. То есть он будет нагнетать эту остроту, нагнетать, нагнетать, всё более высокую остроту будет предлагать, пока ты её самочувствуешь, пока ты самоощущаешь себя через неё. Он будет нагнетать остроту, чтобы ты, что называется, область своего замечаемого прошел всю, а не так, что ты начал тыкаться, и все, острота сдулась. Куда ей деться? Она будет грести и все возможные события подгребать под себя, чтобы ты ей, что называется, насладился на полную катушку, коль ты ее не собираешься всю жизнь самоощущать, то самоощути за оставшееся ей время. То есть плотности увеличиваются, взаимодействие лезет, лезет всякое недостаточное совпадение, как оно кажется. На самом деле там его с гулькин фиг, лезет точно так же, как всегда, то есть ни о чём, если со стороны посмотреть. Но по самоощущению, если у тебя ещё есть возможность их остренько самоощутить, ты их самоощутишь остренько, и это будет восприниматься как событийка, попой к тебе повернувшаяся. Сколько угодно. По этому поводу товарищ Соломон – друг наш и брат – хорошо выразился: и это пройдет. Это по поводу событийки. Но так как ты событийкой живёшь, то никуда не денешься, она будет лезть и лезть вот в таком остром выражении и в виде недостаточного совпадения, то есть в виде негативного. А ты тыкайся этим, тыкайся и тыкайся, тыкайся и тыкайся. Или другой вариант – переводись на параллель, опять сбеги, и тогда все по-новой – там те самые спирали. У человеков циклы, спирали, а в переходе от человека к богомазу нет ни циклов, ни спиралей – здесь тык-тык-тык-тык-тык… Поэтому, что бы там ни происходило, ты продолжаешь тык-тык-тык. И если тык-тык-тык в этом сегодняшнем твоем выражении будет достаточно, то есть это выражение по самоощущению себя бедным и несчастным, миром несправедливо тебя остряками нагрузившем, тебя не вышибет из тыков (а мы с этим не можем сознательно ничего сделать, это либо будет, либо не будет, а мы просто выражаем это собой), то фиг ему, этому миру твоего комиссарского тела. Вот я протыкался уже настолько, что у меня средняя острота не воспринимается так, как у вас, то есть как некое меня касающееся непосредственно по самоощущению событие мира. У меня уже малая острота не воспринимается так, как человеки воспринимают, то есть все в тех же рамках объектного различения физические объекты вокруг меня уравнялись по восприятию с интеллектуальными объектами без подмены их свойств проявления. Они равноценны для меня просто потому, что в реальности они равноценны, они проявление реальности. Это из отставания что-то кажется более важным среди иного. А мне сейчас вообще без разницы, что и как именно, главное, что на дровишки годно.

А у тебя сейчас острота отовсюду прёт высокая. Естественно, она прёт как негатив, а как иначе, как позитив, что ли? Толку с позитива. Тебе же сбежать надо, сбегание – твоя выраженность, и по-другому никак, соответственно, в этом ты продолжаешь тыкаться. Тыканье перебьёт это всё дело, и это дело сдуется во всём и навсегда, когда острота снизится. А если тыканья не будет достаточно, то, соответственно, никакая острота во всем и навсегда не сдуется, а просто монада перекинется, как обычно, изменятся обстоятельства, и ты там начнёшь самовыражаться.

Как – без разницы, мне все равно, как в событийке это происходит, оно же из отставания. Меня интересует жизнь в тыке – меня жизнь интересует, а не самооубиение, которое кажется жизнью. Я – не человек, я – богомаз. Я с точки зрения богомаза смотрю, а не с точки зрения человека. Тут на двух стульях усидеть нельзя. Мы, богомазы, тоже зависим от событийки и живём событийкой, но в событийке видим возможность тыка. То есть любое событийное выражение как объект интеллектуальный или как объект физический – для меня возможность тыка. Я что-то заметил, что мне на глаза попало, или в ум, или в эмоцию, любое отношение – я им тыкаюсь по ходу здесь и сейчас по роду этого. Это моё выражение – я любое стыкиваю. Я любое замечаю как приходящее к стыкиванию, как достаточное правое выражение. Но это моё выражение: я любое замечаю как проявление реальности, то есть как проходящее три степени своего проявления от «что» через «как именно это что» к «как любое что» – к стыкиванию – обесцениванию, обезличиванию «что» и «как именно это что». Вот заметился такой-то объект, у меня сразу идет стыкивание отношения к нему, потому что для меня этот объект выражение из отставания, всё, мне больше ничего не надо. Я эту формулировку не произношу, я этот объект ощущаю так. То есть, условно, мое текущее отношение выражено делением всего на подходящее ко мне и неподходящее ко мне. Оценки его нет. Вот что-то ко мне подходит – оно мне подходящее, независимо от того, в достаточном мы совпадении с ним или в недостаточном. Я на автомате этим занимаюсь, я встречный для него. Откуда ж в моем видении все эти встречные появились? Если ты что-то производишь, как тебе кажется по самоощущению, это ты на себя натягиваешь роль бога, что иллюзия по-любому, потому что ты – выражение бога, ты не можешь быть богом. А когда ты встречный, это ты место в боге выражаешь собой и встречаешь собой любое взаимодействующее с тобой, потому что этот мир – мир взаимодействия. То есть всякому подходящему к тебе, а через это как-то, все равно как, замеченному тобой, говоришь: “Хай”, – а сам ты никто, и тогда ты становишься всем. Только, упаси бог, не богом, то есть всевластием надо всем, а всем по принципу того, что тут всякое есть место всего, и текущее взаимодействие, то есть вот такое выражение всего – оно тоже всё. Ты – встреча, ты встречаешь подходящее к тебе, оно к тебе подходит, а ты с ним соглашаешься, и всё, и другого выражения в тебе тупо нет. Всё другое, – то, что принято у человеков как деление на плохое-хорошее, правильное-неправильное, высшее-низшее и прочее по принципу подходящего ним, потому что выражено достаточным совпадением, и неподходящего ним, потому что выражено недостаточным совпадением, что и из тебя лезет до тыка, – ты тут же замечаешь как отставание, то есть как неинтересное тебе, и просто его ждешь, пока не стыкнешь. А неподходящее ко мне, оно есть, ибо я в объектном различении, но оно мне неинтересно, вот просто по факту. Я там сижу на попе ровно, жду, когда в область замечаемого “проникнет” подходящее ко мне, то есть и там, и там я – встреча, встречный. И вот так я себя самоощущаю уже во всём.

Но так как я в отставании, первая реакция – это всегда какое-то отношение, я в него заезжаю и через какое-то время замечаю, что я в него заехал, но по самоощущению из наличного выхода из отставания у меня уже нет таких заездов, чтобы быть «Господом Богом» – как вижу, такое и есть – и со своей точки зрения определять, каков мир. Я всё это тупо замечаю как лезущее. А поэтому и интеллектуальные объекты, и физические объекты уравниваются – любое, что я замечаю, что в область замечаемого мною попадает, оно мне неинтересно. А то, что я вынужден там собой выражать по отставанию, ну вот, что есть, то и есть. Это трудно проговорить, но это неважно, мы же идём туда. А потому мне сейчас неинтересно ни про что говорить, кроме тыка. Про тык интересно, потому что он есть, он живой, он существует, он – это наименьшее “кажется”, вот так скажем.

И как я тебе объясню, что такое тык? Да никак. Из тебя, что лезет, то лезет. Что-то из этого ты замечаешь как лезущее, и чем-то из этого тыкаешься, а сам-то тык ты не замечаешь. Но его же можно производить, то есть в том наборе действий, который я тебе предлагаю по замечанию тобой всякого как лезущего и его стыкивания, этого тыка содержится больше, чем в любом другом производимом тобой и в любом твоем отношении и подходе к этому отношению. Поэтому я это всё пропихиваю в вас, пропихиваю, пропихиваю, а как вы там индуцируетесь по своему месту, и как вы выражаетесь из своего отставания этим индуцированием по своему месту, так и есть. А какие там события при этом происходят, от которых у вас «ужас-ужас», это вообще роли никакой не играет для меня, ибо для меня уже все объекты интеллектуальные и физические уравнялись и воспринимаются тупо как лезущее, то есть одинаково. У вас такой возможности нет, но у вас есть возможность тыкаться. Поэтому, что там происходит – это вывод не о том, делать или не делать. Куда ты денешься? Выпихнет, будешь замечать, что так лезет, и как-то будешь этим тыкаться, и где-то уже на краю осознания зацепишься каким-то крючком и заметишь, что ткнуться важнее, чем всё остальное, и что это вообще единственная важность, и будешь иметь это в виду все явственнее. И мы констатируем, что это уже есть у тебя на полную катушку. Дерьмо прёт всё больше и больше, ибо остроту же надо отработать, достаточно надо протыкаться по всей ней, так скажем, поэтому она концентрируется. И я прекрасно чувствую происходящее с тобой, но не в событийке, а в догонянии, ибо событийкой мое видение уже не перекрывается, и это не эмпатия, а самоощущение места, так скажем, взаимодействие же никуда не девается, свято место пусто не бывает, и я чем-то своё самоощущение занять должен, и когда все объекты, меня окружающие, то есть те, что попадают в область моего замечаемого, уравнены в своих правах в моем самоощущении, я вынуждено начинаю самоощущать то, что со мной во взаимодействии достаточно плотном, несмотря на расстояние, что все так же в рамках объектного различения. То есть вижу тебя как место, а не как то, что выражено отставанием в событийке.

Я просто самоощущаю этот прямой контакт, потому что ты в меня тыкаешься, и этот прямой контакт воспринимается только как достаточный или не совсем достаточный. Тебя я воспринимаю в достаточном контакте, поэтому про это и говорю. А уж как ты свое отрабатываешь, так тебе и будет. Тут, чем больше на себя берёшь, тем быстрее выскакиваешь, поэтому, чем тебе тяжелее, тем у тебя больше возможности сделать для себя, чтобы быстрее выскочить из отставания. Я, например, таким образом выразился достаточно в совершенно неподходящей мне среде совершенно не замечая себя, а ориентируясь на нужды окружающих меня. Но я тогда думал, что это я идиот, а на самом деле это потом было признано жертвой. Ну, мне деваться было некуда, я был так выражен местом в теле проявленности по отставанию. Это тяжко воспринимается по самоощущению, но зато тем явнее замечается выскакивание, когда тыканья достаточно.

Зато теперь я могу о тыканье говорить, описывать его со своей достаточной для этого позиции в догонянии. Тогда же я этого не понимал, поэтому очень тяжко было. Я помню, как ты меня размазывал, по моему самоощущению. Я проклинал всё, что только можно, а деваться было некуда. Так что, сколько сможешь на себя взять за себя ответственности, а не перекладывать ее на других, как тебе привычно, то есть сколько сможешь переместиться в достаточное тыканье своим “энергетическим” выражением, столько и выскочишь. Посмотрим, в достаточном правом взаимодействии сломаться невозможно, а достаточно его или нет – тебе это только по твоему самоощущению можно посмотреть.

Поэтому, если по самоощущению чего-то не хватает, что-то не так, не нравится тебе твое самоощущение – это значит недостаточно правого взаимодействия. Тыкайся. Развивай тыканье. Тыканье – это жизнь действительным, через которое покидаем то, что кажется жизнью в потребности, чтобы всё было хорошо или хоть что-то хорошо, или хоть чуть-чуть полегче, или правильнее, и тому подобное. Потому что там все с определенной точки зрения, а значит, вытеснением одним всего другого, которое со всей своей неразрешимостью и неподходящестью тебе только временно прячется за пределы области замечаемого, но никуда не девается и не разрешается. Тут тоже надо формулировки поправлять, но принцип понятен: вытеснение – это «кажется», где одно вытесняет видение всего остального; а замещение – это когда по прохождению выдавливается одна плотность другой, потому что им положено проходить, а нам из отставания кажется, что что-то сильнее, что-то слабее, что-то правильнее, что-то важнее, потому что комплексно всё видим. А на самом деле тык-тык-тык-тык-тык – вот этот тык прошёл, следующий пошёл, а одновременно они не происходят, невозможно, поэтому тык за тыком. А по отставанию складываются в видение объектами, по роду этого или тыками в пределах объектного различения – прохождением через них, интерпретации которого я вам предлагаю как методы правого взаимодействия – это мерило, которого достаточно, чтобы своим видением приблизиться к действительности, вот так скажем. Мы же самоощущением работаем.

— Допинг чёткий. У меня даже образ такой вот пару минут назад сложился. У меня был знакомец, который марафон бегал, и он рассказывал, что однажды бежал, и жрать хотелось, а у него в кармашке какая-то конфетка была. Он ее вместе с бумажкой в рот забросил, и, говорит, ничего вкуснее в жизни не ел, аж слёзы потекли. Так вот, у меня примерно такое же самоощущение, как будто навёл резкость, и стало понятно, куда бегу.

— Да, образность хорошая штука, но это ты привёл отличный образ перевода на параллель – то, откуда люди берут вдохновение для своей жизни, которое замещает, перекрывает им видение реальности. Это буквально так, это эффект «одинокой селёдки в бочке». Вот они ради этих совпадений, в которых «вау!», и решают текущие вопросы. И когда тебе такие образы, такие картинки приходят, я начинаю брызгать слюной, потому что для меня любая картинка смазана, ибо любая картинка – это представление из ограничения. Я сразу начинаю накидывать интерпретации: а если вот так или так, и так, так, так, так, так…. Я не могу застрять в этом великолепии решения всего, произошедшего по случаю, но охватившего по самоощущению всё. Меня из него аж выносит, как только я вижу решение вопроса – я бегу оттуда, сломя голову. Случайное оно, не случайное. Как только я чувствую, что у меня разверзается вот эта моя “никаковость”, я выскакиваю из неадеквата, и мне всё становится понятно. Всё, меня уже тут нет, я улетаю оттуда, я мгновенно начинаю кидать, кидать, кидать, кидать, кидать интерпретации других взглядов с разных точек зрения. Они тут же у меня появляются, чтобы забить вот это всегошное восприятие, эту самообманку, этот кайф, когда тебе одно совпавшее представляется актом покорения всего.

У меня вообще кайфа нет, я не знаю, что это такое, я не успеваю его почувствовать, я его забиваю сразу. А никаковость – это для меня место для работы. Никаковость для меня норма, я ею пользуюсь, это дрова для того самого “в топочку”, и я к ней отношусь с большим пиететом, я от неё убегать никуда не собираюсь. Поэтому я тебе и говорю, что сейчас событийка предоставляет тебе все возможности по твоей среде выскочить ближе к своему месту в теле проявленности через тыканье. Через тыканье, а не через понимание того, что событийка тебе предоставляет. И тут надо того АВ не как «конфетку» увидеть, а как инструмент для выражения твоей достаточностью для самого себя: у тебя уже все есть, его лишь до дела довести надо – стыкнуть. И если тебе образ «конфетки» поясняет, как лучше тыкаться, дай бог, чтобы ты в этом не заблудился, но я буду сбивать с этой фигни. Я говорил о тыканье. Я не говорил о понимании и значимости тыканья ни полслова. Если ты воспринял мои речи с этой точки зрения, и тебе мои речи помогли понять, что тыканье важно, и оно лучше, чем то, что было до этого, то я буду указывать на это, как на заблуждение. Дай бог тебе осознаться в самоощущении, когда любое хорошее будет для тебя тюрьмой. Любое, где «вот так у кого-то решилось, а значит, если с этой точки зрения решать, то будет решаемо» – это тюрьма. А предлагаемое здесь – это средство для работы на себя.

Я потерял самоощущение плохо и хорошо, для меня есть только подходящее ко мне. Ну вот, пытаюсь вам это показать. И где там я хоть полслова говорил про то, что “вау!”. А ты мне про «вау!» в связи с тем, что я рассказал. То есть не услышал, о чём я говорил, поэтому я буду продолжать накидывать интерпретации. А то, что ты определяешь то, что я тебе высказал, как подходящее тебе, и заостряешь на этом внимание, а не отмахиваешься от него, это показатель того, что событийке ещё придётся тебе подкинуть таких увесистых дровишек, которые с большим трудом ты из тендера перекинешь в топку. Больше ни о чём.

— Ну, я так корявенько пытался высказать, что я услышал. Я самоощутил поддержку на маршруте. Корявенько вышло.

— Нет у тебя поддержки на маршруте. Поддержка подразумевается как бы от меня. Нет. Я работаю всегда только на себя. Моя задача быть правее. И я ее добросовестнейшим образом отрабатываю. Единственное, что по событийке от меня ценно, – это мой пример, что такое может быть, – вот всё, для чего я нужен, всё остальное делаешь ты, и на себя нужно рассчитывать, и никакой поддержки не ждать со стороны, принципиально. Если есть поддержка – это не ты, это как кто-то, это, опять же, как человек – учащийся весь свой век на свою голову. А мы оттуда выходим. Ты, ты, ты, ты, ты – только ты, ты – тык. Формулировка дошла? Ты – тык. Вот когда тык – это ты, всё остальное, увидь, – не ты. Где в “ты – тык” поддержка? Где в “заметил, что что-то лезет – ткнись» поддержка? Ангел встречных – поддержка? Нет. Ангел встречных – это, условно, место силы – это то, что показывает, где ты, потому что, если не во что ткнуться, то ткнуться нельзя, а это же мир взаимодействия, а никакой не поддержки. Суть АВ в том, что он себя держит в состоянии достаточной правости выражения. Он вкалывает, чтобы быть ангелом встречных. Всё. А ты – тык. Вот и переходи на него, не надо искать поддержку. А если так лезет, тыкайся этим. Только формулировка не «по образу того-то то-то», а «я заметил, что вот так полезло». Предупреждай. Ты такого не сказал, поэтому я разверзся речами по выпихиванию из этого, накидал интерпретаций по этому поводу, разных взглядов с разных сторон, но не с этой. Я размазал, убрал этот комочек каши, размял его до консистенции всей каши. В каше каждая крупинка такая же, как все крупинки, они составляют кашу. А если ты любишь комочки и вылавливаешь их, и от них кайф получаешь, то, пока ты вылавливаешь комочки, другие съедят всю кашу, и пусть ты временно и в чем-то будешь крутой, у тебя же комочки, там же концентрация больше, но потеряешь себя, ибо ты вся каша, ты все, где есть крупинки – тыки, – а не эти комочки. Будучи комочками, и самоощущаешь себя на их уровне, то есть они важны, ты теряешь кашность, то есть всё. Как по мне, всё лучше, чем самое крутое кажущееся что-то из состава всего. Я ж про это речи тебе уже сколько лет толкаю, но пока не самоощутишь всё это, оно родным не станет.

Поэтому я буду про тык, я буду про то, что ты – тык, тыкайся, тыканьем себя самоощущай. Вот насколько самоощущаешь, настолько живешь, а соответственно, столько можешь к своему пройти, но перескочить через непройденное нельзя. Ну, принцип лестницы: нельзя через ступеньку переступить, она выше твоего роста; дотянуться можно до следующей, оперевшись на предыдущую, залезть на следующую, увидеть три одновременно – предыдущую, текущую и следующую, но через одну увидеть нельзя. А посему надо пройти – наступить на все плиточки желтой дороги Элли, которая к волшебнику Гудвину ведет, где ты обнаружишь, что никакого волшебника нет, а результат достигнут и волшебник не нужен. Собственно, все ж сказки про это, а сказки ложь, да в них намёк, добрым молодцам урок. Но добрым молодцам, которые не за себя, а за «Русь», то бишь за реальность. Поэтому тык невзрачненько выглядит, а в себе имеет все.

Что-то такое, сегодня корявенько. Что хорошо. Я всегда своим текущим видением недоволен. Это недовольство – не негативизм. Просто стоять на месте и довольствоваться имеемым и защищать его, отгонять врагов, или идти куда-то, известно куда – это мне скучно. Я буду недовольным всем этим, то бишь изменять ему, ну, в переводе на наш язык, всегда буду, буду без вариантов, это единственная моя будущность, которую я замечаю как таковую. Так что терпите.

Спасибо.